«Существует ли в наши дни такая же большая любовь, какая была у Ромео и Джульетты? Споры на эту тему мне приходилось слышать среди старшеклассников, – вспоминала русская советская писательница Аделаида Котовщикова (1909-1985). – И как мне жаль бывало тех, кто утверждал, что нет у нас такой сильной любви. Ведь я сама видела и хорошо знаю девятиклассницу Юльку, которая свою первую любовь сумела пронести через годы, несмотря на многие препятствия и трудности». Но современная Джульетта – героиня повести «Юлька», – похожая силой и верностью чувства на свою литературную предшественницу, вполне самостоятельно и уверенно идёт по жизни, и избраннику очень непросто будет сохранить её любовь.

Формат fb2

...Торопливый, дробный стук в дверь – и в комнате появилась темнокосая девочка в красном беретике. Большие темные глаза ее смотрели сумрачно, чуть диковато.

– Здравствуйте, – голос у девочки был низкий.

Костя вскочил с покрасневшими щеками, бестолково затоптался у стола.

– Мама, это Юлька…

– Здравствуй, – приветливо сказала Александра Николаевна.

Юлька приблизилась к Косте и принялась вполголоса его упрекать:

– Почему ты не принес мне книгу? Что за безобразие! Так не делают! – Она повернулась к Александре Николаевне: – До свиданья.

Костя вышел вслед за девочкой. Они стояли на лестничной площадке. За неплотно прикрытой дверью гудел недовольный голос Юльки, изредка прерываемый Костиным каким-то незнакомым коротким смехом.

Костя вернулся в комнату и через полчаса исчез, сказав, что ему необходимо сбегать к однокласснику Сереже Кузнецову. А Сережа вскоре пришел сам. Узнав, что Костя пошел к нему, он поморгал недоуменно, потом его лицо приняло неопределенно загадочное выражение.

– Может быть, подождешь? Разминулись.

– Да уж, дождешься его! – ответил он с досадой. – Вот, кладу на стол тетрадь по алгебре.

Костя явился домой поздно, прозябший, с посиневшим носом. Наспех проглотил ужин и поспешил сесть за учебники.

– С кем же ты гулял столько времени? – спросила мать.

Никакого ответа. Всегда он охотно делился с ней всем, что его занимало. Иной раз приставал с рассказами о том, что случилось в школе или у товарищей, а она ласково гнала его: «Отвяжись, милый, мне некогда. Потом расскажешь».

– Костя, я тебя спрашиваю… Здесь Сережа приходил.

– Я его видел. Не мешай мне, пожалуйста, заниматься.

Мать промолчала. Никогда прежде не замечала она на его лице этого выражения замкнутости, скрытной озабоченности.

А недели через две она спросила, стараясь придать своему голосу возможно больше спокойствия и безразличия:

– Ты ей помогаешь?

– Мы занимаемся геометрией.

– По четыре часа?! Каждый день?

– А что? – не поднимая глаз от книги, сын пожал плечами. – И вовсе не каждый день.

«Соврал и не покраснел», – отметила про себя Александра Николаевна. От соседки она знала, что Юлька была здесь и сегодня, и вчера, и позавчера, и третьего дня.

– Разве ей трудна геометрия?

– А какое тебе, собственно, дело? – Теперь в его тоне вызов.

– Это отнимает у тебя слишком много времени.

– Не беспокойся. Сдам экзамены не хуже других.

– Самоуверенность никому еще пользы не приносила… Но ведь дело не только в занятиях. Вообще… Она ведь сидит у тебя без конца…

Лицо у Кости вспыхнуло. Он вскочил. Александра Николаевна и опомниться не успела, как две широкие ладони были сзади подставлены ей под локти, ноги ее оторвались от пола… И вот она уже стоит в передней.

– Так будет всегда, когда ты вздумаешь заговорить о… об этом! – сдержанным баском произнес Костя и перед носом матери осторожно, чтобы не задеть, прикрыл дверь.

Ошеломленная, внезапно очутившись в темноте передней, Александра Николаевна в первый момент подумала: «А сильный какой! Как пушинку меня…» Стало грустно: вспомнился Костин отец, погибший на фронте. Он, бывало, с такой же легкостью поднимал ее одной рукой, приговаривая: «Ну и цыпленка ты у меня, настоящая цыпленка!» Костя об этом не мог знать, а вот туда же – поднимает! Но тут же она возмутилась, рванула дверь:

– Ты совсем, я вижу, очумел! Мать, как щенка!

Он стоял и ждал за дверью. Его глаза смеялись, потом стали чужими.

– Наоборот, очень вежливо. И так будет всякий раз, я сказал…