Американский историк и журналист Кливленд Эмори известен также как основатель Фонда защиты животных. Его остроумная и добрая книга – дань любви и восхищения нашим меньшим братьям, которые, по мнению автора, многому способны научить человека. Эта небольшая повесть уже в течение двух десятилетий пользуется славой мирового бестселлера. Она заставляет читателя поверить в то, что чудеса все-таки случаются, а еще это история про то, каким важным может стать случайный встречный, даже если у него четыре лапы, усы и хвост.

Файл fb2

...На следующее утро я поднялся рано, раньше, чем просыпался на Рождество в детстве. Тогда моему брату, сестре и мне разрешалось, как только проснемся, сразу бежать посмотреть, какие подарки Санта-Клаус положил для нас в чулки. Как я завидовал сестре! Она не только все еще верила в Санта-Клауса – мы с братом вообще могли лишиться подарков, если бы попытались ее переубедить, – но к тому же получала чулок взрослой девушки, который был раза в два длиннее наших и, следовательно, вмещал в два раза больше подарков.

Однажды я даже проснулся в четыре часа утра, но в мое первое Рождество с котом я был близок к тому, чтобы побить этот рекорд. Итак, я решил немедленно встать и разыскать кота. Но как только сел, еще не проснувшись толком, на кровати, я тут же увидел, что в поисках нет нужды. В нескольких футах от меня, почти в той же самой позе, как там, на снегу, и глядя точно так же, как и тогда, стоял кот.

Очевидно, он уже давно ждал от меня проявления признаков жизни. И теперь, дождавшись, он заговорил.

– Айяу, – сказал он.

– Сам ты «ау», – ответил я. – Счастливого Рождества! – И затем поправил его, объясняя, что, наверное, он хотел сказать «мяу».

– Айяу, – повторил он.

Видимо, он был не в ладу с согласными, хотя великолепно произносил гласные.

Когда я поднялся с кровати и подошел ближе, чтобы снова наполнить его миски, он не сделал попытки отодвинуться. Он остался на месте и после того, как поел и попил. Просто некоторое время он стоял и обдумывал ситуацию. Потом медленно и важно начал обход квартиры. В углу, между двумя окнами спальни, он остановился и обернулся.

– Айяу, – потребовал он.

Очевидно, он хотел забраться на подоконник и глянуть наружу. Похоже, ему нужна была помощь, хотя прошлой ночью он прыгал сам и носился со скоростью тридцати миль в час.

Я подошел и поднял его. Кот только оглянулся на меня, когда я до него дотронулся. Через минуту он продолжал свой торжественный обход, теперь уже по подоконнику.

Некоторое время кот смотрел вниз на улицу, на покрытый снегом Центральный парк.

Потом перепрыгнул на другое окно, которое выходит на маленький балкон. Его он обследовал с особым интересом. Теперь уже лежа и спокойно помахивая хвостом. В конце концов он спрыгнул с подоконника и пошел обратно в гостиную.

Я двинулся за ним, и, в первый раз с тех пор, как я его увидел, он лег и вытянулся во всю длину. Потом повернулся, положил голову на лапы и стал смотреть на меня, чуть пошевеливая хвостом. Коты ведь разговаривают хвостами.

– Мне подходит, – сказал он, как сказал бы будущий арендатор, осмотревший дом и решивший его снять.

Удовлетворенный, я вернулся в постель.

Около восьми зазвонил телефон...

* * *

...Я отложил книгу, взял банные принадлежности и со всей решимостью, какую только смог изобразить, развернул банный коврик. К моему удивлению, кот сразу же ступил на коврик и замер. Я понял его хитрость (если понадобится, то из положения стоя легче убежать), но тут же осознал, что недооценил его. Он просто обозначил свою позицию и решил не упрямиться. Если я так глуп, чтобы делать за него его работу, что ж, пусть так и будет.

Я сдался. Опустившись на колени, взял его на руки и, не обращая внимания на то, какой он грязный, крепко обнял. Я обнимал его так долго, что он издал слабенькое «айяу», но больше никак не возражал. Уверен, что с таким проявлением человеческой симпатии он сталкивался очень давно, если это вообще случалось в его жизни. Потом я начал его купать. Он, к моему удовольствию, без писка, не дергаясь, дал мне его помыть. Сначала я мыл его очень нежно, а после, когда продрался через комья засохшей грязи, весьма энергично. Сделав в хорошем темпе несколько рейдов в ванную для полоскания тряпок, я доскребся до поразительного открытия. Кот оказался не бежевым и не серым, как я себе представлял. Он был белым! Когда он заработал своим чистым хвостом, я с трудом смог сдержать волнение.

– А какого цвета ты ожидал? – вопрошал он. – Пурпурного?

Про себя я услышал ответ:

– Но ты был такой грязный. Белый цвет даже невозможно было вообразить.

После того как я почти отмыл кота, я вытер его насухо полотенцем и стал разглядывать. Он был прекрасен. На этой почти чистой белой физиономии сияли зеленые глаза. В этот момент кот казался таким красавцем, что я не мог отвести от него взгляда. Я знал, что животным не нравится, когда их так разглядывают, и если люди все-таки это делают, то животные обычно смотрят в сторону. Но мой кот глаз не отводил. Он смотрел на меня в упор.

Я наклонился и опять обнял его.

Снова у двери раздался звонок. Это, конечно, была миссис Уиллс. Я провел ее в гостиную для осмотра субъекта, но субъект, разумеется, исчез...