Жизнь трех поколений английской семьи, описанная с любовью и теплотой, яркие характеры героев, увлекательный сюжет, в основе которого – тайна, сама атмосфера этой жизни, лирическая тональность повествования, – все это сделало роман известной писательницы Розамунды Пилчер бестселлером, полюбившимся читателям многих стран.

Формат fb2

– …тут нет модернистов?

– Как видите. Вам это кажется странным?

– Ничуть.

– Но, тем не менее, они вам нравятся?

– Миро? и Пикассо – да. Шагал и Брак наполняют меня радостью. Дали? я не переношу.

Лоренс хмыкнул.

– Сюрреализм. Нечто вроде культа. Но очень скоро, когда кончится эта война, начнется что-то новое и прекрасное. Мое поколение и поколение, которое пришло за нами, дошли до той черты, до которой нам дано было дойти. Но скоро в мире искусства свершится революция, и это меня очень волнует. Только ради этого я хотел бы снова стать молодым. Чтобы посмотреть, что будет. Они непременно придут. Как когда-то пришли мы. Молодые люди с ярким видением, наделенные даром проникновения и феноменальным талантом. Они придут не для того, чтобы рисовать залив и море, лодки и вересковые пустоши, а они нарисуют солнечное тепло и цвет ветра. Возникнет совершенно новое постижение жизни. Какой источник вдохновения! Потрясающе! – Он вздохнул. – А я умру еще до того, как это начнется. Что тут удивляться, что я печалюсь. Лишиться всего этого…

– Каждый человек совершает в своей жизни то, что ему отпущено.

– Согласен. Но нельзя запретить себе хотеть. Это заложено в человеческой природе – хотеть большего...

...Ричард уехал. Пенелопа научилась жить без него – выбора у нее не было. Ведь не скажешь: «Я этого не вынесу», потому что, если ты не в силах это вынести, значит, останови вселенную и сойди с поезда, но жизнь не позволяет тебе это сделать. Чтобы заполнить пустоту, занять чем-то руки и голову, она делала то, что спокон веков делают женщины, когда им тяжело и тревожно: с утра до ночи хлопотала по дому, обихаживала семью. Она вычистила и вымыла дом от чердака до винного погребка, выстирала одеяла, вскопала огород. Это не отвлекало ее от мыслей о Ричарде, и она по-прежнему хотела лишь одного – чтобы он был рядом с ней, но хоть была какая-то польза: дом сверкал и благоухал чистотой, а на грядке зеленела только что высаженная рассада капусты.

Много времени Пенелопа проводила с детьми. Их мир был прост и ясен, общение с ними успокаивало. Нэнси в свои три года была уже личностью: деловитая, целеустремленная, решительная; ее высказывания и критические замечания удивляли и забавляли Пенелопу. А Кларк и Рональд росли не по дням, а по часам, и поражали Пенелопу зрелостью своих суждений. Она уделяла им много внимания, помогала в сборе коллекций раковин, вникала в их проблемы и отвечала на все их вопросы. Они уже были не голодные птенцы, которым надо было все время что-то класть в рот, теперь она держалась с ними на равных. Самостоятельные люди. Поколение будущего.

Как-то в субботу она отправилась с детьми на прогулку, а вернувшись, застала в Карн-коттедже генерала Уотсона-Гранта, он уже собирался уходить. Приходил навестить Лоренса. Они хорошо поболтали, Дорис напоила их чаем.

Пенелопа провожала его до калитки. У пышного куста азалии, сплошь покрытого белыми нежными цветами, генерал остановился.

– Какая прелесть! – сказал он, указывая на куст тростью. – Украшение земли.

– Я их тоже очень люблю. Такие изысканные цветы. – Они шли вдоль бордюра из эскалонии, усыпанной темно-розовыми бутонами, которые уже лопались, вот-вот весь бордюр зацветет пышным цветом. – Даже не верится, что уже пришло лето. Сегодня мы с детьми гуляли по берегу, там наводят чистоту. Старик с лицом, похожим на брюкву, выгребал граблями плавники из песка и прочий мусор. И тенты уже установили, открылось кафе-мороженое. Оглянуться не успеем, как появятся первые курортники. Слетятся как ласточки.

– Есть какие-нибудь вести от твоего мужа?

– …От Амброза? Кажется, у него все в порядке. Хотя писем давно не было.

– Тебе известно, где он находится?

– На Средиземном.

– Значит, он не увидит этого зрелища.

Пенелопа нахмурилась.

– Не поняла?

– Вторжения в Европу. Открытия Второго фронта.

Сердце у Пенелопы упало.

– А, да, – ослабевшим вдруг голосом отозвалась она.

– Не повезло парню. Признаюсь, я отдал бы правую руку, лишь бы снова стать молодым и быть там, в гуще сражения. Мы так долго готовились. Слишком долго. Но теперь вся страна ждет, чтобы ринуться в атаку.

– Да, знаю. Война сейчас снова в центре внимания. Идешь по улице, и от окна к окну можно прослушать всю сводку новостей. Люди покупают газеты и читают, не отходя от киоска. 

Они подошли к калитке и опять остановились. Генерал оперся на трость.

– Приятно было повидать твоего отца. Мне почему-то вдруг захотелось навестить его, и я отправился. Просто поболтать.

– Представляю, как он обрадовался. – Пенелопа улыбнулась. – Он скучает по Ричарду Лоумаксу и по трик-траку.

– Он мне так и сказал. – Их глаза встретились. Во взгляде его светились доброта и участие. Интересно, подумала Пенелопа, много ли Лоренс счел нужным рассказать своему старому другу? – А я-то и не знал, что Лоумакс уехал. Что-нибудь от него слышно?

– Да.

– Как он там?

– Об этом не пишет.

– Ну да, все засекречено. Такой строгой секретности я не припомню.

– Я даже не знаю, где он. На адресе одни только буквы и цифры. А о телефоне и речи нет, будто он еще и не изобретен.

– Ничего, ничего. Скоро ты получишь от него весточку, можешь мне поверить. – Он отворил калитку. – Надо двигаться. До свидания, моя дорогая. Приглядывай за отцом.

– Спасибо, что навестили.

– Для меня это такое удовольствие. – Он вдруг приподнял шляпу, наклонился и чмокнул ее в щеку. Пенелопа растерянно молчала – никогда прежде он этого не делал. Помахивая тростью, генерал бодро зашагал по переулку.

Вся страна ждала. Самым страшным было это ожидание. Ожидание боев; ожидание сообщений; ожидание смерти. На Пенелопу словно повеяло ледяным ветром. Она затворила калитку и медленно побрела по дорожке к дому.

Письмо от Ричарда пришло два дня спустя.

Ранним утром Пенелопа первой спустилась вниз и увидела письмо там, где его оставил почтальон – на комоде в холле. Адрес написан черными чернилами, нескладный большой конверт. Она взяла письмо, пошла в гостиную, устроилась с ногами в большом отцовском кресле и распечатала конверт. Внутри были четыре плотно сложенных листка тонкой желтой бумаги...